Можно ли ходить джокером в картах

Мастер скрыт в своей мастерской.
(Руми)

…Помните суфийскую шахматную игру на нескольких досках, поставленных одна над другой? Возможность хода в этой чрезвычайно сложной игре сильно ограничена, потому что ходить можно только на клетку, не занятую ни на одном из уровней. Однако если расположить совершенно пустую доску где-то между ними, шансы сделать ход значительно возрастают. Суфийский Учитель Омар Али-Шах, рассказавший об этой игре, в качестве аналогии клетки из пустой доски привел карточного джокера, в некоторых играх служащего заменой любой карты.

Это сравнение совершенно не случайно.

Джокер, который ведет свое происхождение от Шута (Дурака) колоды Таро – фигура, всегда стоявшая особняком от всех остальных карт.

Карта Шута (Дурака) в самой ранней, «марсельской» колоде Таро

Ни джокер, ни Шут не принадлежат ни к одной из четырех мастей. Номер, присвоенный Шуту в колоде Таро — ноль. В главе о символике Таро из книги «Новая модель Вселенной» П.Д.Успенский помещает карту Дурака в центр, вокруг которого треугольником расположен 21 козырь – старшие арканы Таро, и далее квадратом младшие арканы четырех мастей, эквивалент знакомых нам игральных карт:

Успенский считал, что треугольник старших арканов представляет Божественную Троицу, мир идей, тогда как квадрат малых арканов — четыре стихии, видимый мир явлений. Это расположение подтверждает русский эзотерик Владимир Шмаков, предпринявший глубокое исследование Таро в «Священной книге Тота» (вышеприведенная иллюстрация — из этой книги).

Если принять расположение Успенского как верное, что я и делаю, то карту Дурака в колоде Таро совершенно уместно назвать аналогичной мистической 65-й клетке шахматной доски, никогда не проявляющейся, но всегда присутствующей  — подобно Мастеру, сокрытому в своeй мастерской.

Действительно, сама по себе карта Дурака не стоит ничего, ее как бы не существует, а ее парадоксальное всемогущество проявляется только тогда, когда она вовлекается в игру. В этом случае ее сила равняется или превосходит номинал карты, с которой она вступает в соперничество.

Выбор Дурака в качестве всепобеждающей фигуры видится по меньшей мере странным, не так ли? Столь же странным представляется упорное предпочтение народным фольклором Ивана-Дурака всем другим персонажам сказок, ведь он оказывается мудрее и прозорливее своих соперников – всемогущих царей и злых чародеев.

Выходит, Дурак вовсе не так прост, как кажется?..

*****

Мастер герметической науки — алхимии, родившийся в 19-м веке (и, возможно, по сей день находящийся среди нас), который писал под псевдонимом Фулканелли, в книге «Философские обители» дает подробное описание одного барельефа на старинном доме в Тьере – жилище средневекового алхимика. Фулканелли пишет:

«Этот большой, сработанный неумело, на скорую руку барельеф, сильно покоробившийся от возраста и непогоды, представляет собой высокого Лесного жителя в одежде из шкур, сшитых поперёк и шерстью наружу. … Загадочно, чуть отстранённо улыбаясь, он опирается на длинную палку с уродливой, покрытой капюшоном головой старухи на конце.

Лесной житель на фасаде дома в Тьере

Для выяснения смысла большой фигуры следует обратить внимание прежде всего на женскую голову. Стянутая капюшоном голова на палке — пластическое выражение Матери-дуры (Mère folle). Так во времена весёлого пародийного праздника Осла называли в народе высших должностных лиц и магистров некоторых тайных обществ. Мать-дура олицетворяет саму герметическую науку во всей её широте. Эта наука дарует целокупное знание тому, кто посвящает себя ей, и потому Лесной житель на фасаде тьерского дома в действительности Мудрец, опирающийся на Мудрость, сухую палку, посох Матери-дуры. Этот простой человек с косматыми волосами и неухоженной бородой, человек природный, чьи традиционные знания научают его презирать суетность и легковесность несчастных безумцев, мнящих себя мудрецами, возвышается над людьми, как и над грудой камней, которую он попирает ногами. Он озарённый, на которого нисшёл свет, низошло духовное озарение. Под маской спокойствия и безмятежности он хранит безмолвие, скрывает свою тайну от досужего любопытства снующих туда-сюда участников человеческой комедии. Он представляет собой античного Миста (от греческого Μύστης, глава посвящённых), греческое воплощение мистического знания.

Но наряду с эзотерической функцией, которая демонстрирует, каким должен быть алхимик — учёным, нищим духом, внимательным исследователем природы, которой он старается всегда подражать, как обезьяна подражает человеку, — Лесной житель несёт в себе и другую. Эта вторая функция дополняет первую, ведь дурак или шут — эмблема сынов Гермеса — воскрешает в памяти самого Меркурия, единственную истинную материю Мудрецов.

Это тот самый artifex in opere Гимна христианской Церкви, творец, скрытый в творении, всё способный совершить с помощью алхимика. Он — абсолютный Мастер Делания, неведомый работник, который трудится не покладая рук, тайный агент, преданный слуга Философа. …

В одном старом альманахе […], есть среди иллюстраций одна весьма странная гравюра. На ней нарисован скелет, а вокруг него — изображения, на которых устанавливается связь планет с «частями тела, которыми те управляют». И если Солнце на рисунке обращает на нас свой сияющий лик, а Луна — свой чеканный профиль в виде полумесяца, то Меркурий предстает перед нами в качестве придворного шута. На голове у него шутовской колпак с длинными ушами — как у капителей под фигурками, — а в руках кадуцей, похожий на шутовской жезл. Во избежание путаницы художник не поленился под каждым знаком планеты написать её название. Получился символический образ, которым в средневековье выражали эзотерический смысл небесного Меркурия, или ртути Мудрецов. …

Справа: карта Дурака из наиболее распространенного в наше время Таро Райдера-Уэйта, сопоставленная со средневековым изображением Гермеса-Меркурия (слева)

Нет ничего удивительного в том, что должность придворного шута — а многие из шутов вошли в историю, — имеет герметическое происхождение. Это доказывает их нелепый пёстрый наряд — в частности, пузырь за поясом, который они называли фонарём, — их остроты, розыгрыши, а также редкая привилегия, связывающая их с философами: безнаказанно говорить правду в лицо сильным мира сего. И наконец, значение Меркурия, из-за непостоянства и летучести прозванного шутом (дураком) Великого Делания, находит своё подтверждение в первом аркане колоды Таро — фигуре Шута (Дурака) или Алхимика.

Кроме того, шутовской жезл […] ничем не отличается от кадуцея. … У Момоса [греческого бога насмешки и порицания]и Гермеса в руках одно и то же орудие — характерный знак Ртути. Нарисуйте круг на конце вертикального отрезка, прибавьте к кругу два рога, и вы получите тайный знак, каким средневековые алхимики обозначали философскую ртуть. А ведь этот знак, достаточно точно воспроизводящий и шутовской жезл, и кадуцей, известен с незапамятных времён. …

Источник иллюстрации

Некоторые оккультисты помещают Шута (Алхимика) в конце колоды, после представляющей «Мир» двадцать первой карты, которой приписывают наибольшую значимость. Подобный порядок был бы допустим — аркан Шута оказался бы без номера, как бы вне ряда, — если бы мы не знали, что Таро, полный иероглиф Великого Делания, соответствует двадцати одной операции, или стадии, через которые проходит философская ртуть, прежде чем достигнуть конечного совершенства Эликсира».

К этому исчерпывающему описанию, данному Мастером относительно герметического значения карты Шута, добавить почти нечего. Заслуживает внимания, однако, еще пара деталей, касающихся происхождения самого шутовского костюма и прозвищ, закрепившихся за его обладателями.

Арабско-семитский трехбуквенный корень, присутствующий в слове арк’а — «дурак» или ракуа’ — «безумный», также есть в слове ру’ат — шахматная доска. Возможно, это объясняет шахматную клетку в костюме шутов и арлекинов. «Это последнее значение очень важно в связи с шахматным рисунком полов в некоторых местах собраний дервишей, а также в ложах Вольных Каменщиков». (Кеннетт Джонсон. Феномен Фулканелли)

Карта Дурака из т.н. «Таро Брейгеля», созданного
по мотивам картин этого фламандского художника 16-го в.

Во введении к книге «Суфии» Идрис Шах пишет о дервишах средневековья, путешествовавших в заплатанной одежде и обучавших с помощью знаков или непонятных слов:

«Такие суфии, — пишет Шах, — не были основателями формальных школ, но они выполняли функцию передачи суфийского послания людям тех стран, через которые они проходили. Сохранились сведения о том, что эти странные люди проявили себя в Испании и во всей Европе. Между прочим, такого учителя, проделывающего странные движения, называли по-арабски «аглик» (множественное число «аглакин» (aglaqin); в просторечии же «г» поменялось на «р», а арабское «к» — на соответствующее европейское произношение, и слово стало звучать как «арлакин» или «арлекин»). Это обозначение основано на игре арабских слов, означающих «большая дверь» и «спутанная речь».

Интересно, что почти в то же самое время, когда дервиши в одежде из разноцветных заплаток через мавританскую Испанию распространялись по Европе, на Руси появились их собратья — скоморохи, чьи смешные колпаки с колокольчиками, сшитые из разноцветных лоскутов костюмы и раскрашенные лица очень напоминали аналогичные атрибуты персонажей нашего исследования.

Джокер в виде скомороха. Карты «Черный палех», 1967

Одна из версий происхождения слова «скоморох» — от маскара, искаженного арабского масихара, «опьяненные» — так называли дервишей. (Кстати, слово «маскара», которым сейчас называют тушь для ресниц, тоже от дервишей-масихара, которые раскрашивали свои лица). Примечательна и манера взаимодействия скоморохов с окружающими — под маской шута и идиота пробуждать спящих людей гротескными или абсурдными высказываниями, выталкивая их мышление из привычной колеи. При этом самое раннее изображение скоморохов встречается не где-нибудь, а на фреске в Софии Киевской, старейшем духовном центре Руси, рядом с иконами. Если бы скоморохи не играли важнейшей роли в передачи живого учения — разве поместил бы их художник-схимник среди святая святых?

Разделённый на четыре четверти разноцветный костюм – непременный атрибут шута и арлекина. Те, кто знает, как подбираются цвета для суфийской накидки-хирки, не может не увидеть в этом дважды противопоставленном сочетании аналогичного принципа. В костюме арлекина, как и на халате дервиша, противопоставляются те цвета, которые при слиянии дают белый (или черный) цвет. Такие цвета называются комплементарными. Как и другие инструменты суфия, его одеяние несет закодированное послание и является средством обучения.

В алхимической диаграмме четырех стихий, которую мы рассматривали, говоря об изначальном варианте шахмат для четырех игроков, элементы обозначались двумя парами комплементарных цветов – красно-зеленой и желто-фиолетовой. Такими же чаще всего были сочетания цветов в костюмах арлекинов, которые и символизировали Шута-Алхимика или квинтэссенцию, чье место — в невидимом центре четверки элементов.

Одеяния, по сути похожие на домино средневековых шутов, в наше время можно встретить лишь у некоторых сообществ дервишей. Одно из таких сообществ в Египте по сей день исполняет танец, называемый танура, похожий на кружение дервишей-мевлеви. Считается, что традиция этого танца уходит корнями в 13-й век.

Источник фотографии

Да и сами карты Таро, где и появился Шут, кстати, пришли в Европу из Египта – прототипом первых колод Таро были так называемые мамлюкские карты.

Но это уже следующая тема.