Когда можно кушать чернильницы

Целых четырнадцать месяцев просидел Ленин в царской тюрьме.

Он сидел в маленькой полутёмной одиночной камере. Железная койка, стол и табуретка — вот всё, что там было.

Другой человек на месте Ленина целые бы дни плакал и страдал в этой камере. Но не такой человек был Ленин.

Он и в этой камере целые дни работал.

Он сидел в маленькой полутёмной одиночной камере. Железная койка, стол и табуретка — вот всё, что там было.Другой человек на месте Ленина целые бы дни плакал и страдал в этой камере. Но не такой человек был Ленин.Он и в этой камере целые дни работал.

Он утром делал гимнастику и потом начинал писать книгу. Он тут писал революционную и очень нужную книгу: «Развитие капитализма в России». Вернее, он собирал тут материалы для этой книги, делал заметки, выписки и так далее. И, кроме того, писал письма с революционными поручениями и программу партии.

Всё это писать в тюрьме было не таким уж простым делом.

Родные имели право присылать арестованному книги. И вот тогда Ленин стал писать на этих книгах. А надо было так писать, чтобы никто в тюрьме не догадался, что в книге что-нибудь написано. Потому что в тюрьме проверяли все книги, перед тем как отдать родственникам. И если видели, что в книге хоть одно революционное слово написано, эту книгу сжигали.

А революционеры знали, что можно писать молоком.

Если на бумаге написать молоком, то решительно ничего не видно.

А для того, чтобы прочесть написанное, надо было прогреть эту бумагу на лампе или на свечке, и тогда молоко начинает темнеть, на бумаге выступают коричневые буквы и всё можно прочесть, что написано.

Вот Ленин так и писал: на полях книги и между строчками. А родные его об этом знали. И когда получали обратно книгу, грели каждый листик на лампе, читали и переписывали.

Так работал Ленин в тюрьме.

Но и для такой работы приходилось быть очень осторожным. Если надзиратель тюрьмы увидел бы, что он так писал, тогда ему было бы плохо. Тогда и молоко перестали бы ему давать, как больному. И как-нибудь жестоко наказали.

А надзиратель очень часто заходил в камеру. Или же подглядывал в дверное окошечко, что делает арестованный.

Тогда Ленин придумал такую вещь. Он из хлеба делал маленькие чернильницы, наливал туда молоко и макал туда пёрышко. И так писал.

Вот однажды надзиратель тихонько поглядел в дверное окошечко и видит странную картину: Ленин пишет на полях книги.

Надзиратель быстро открыл двери, вошёл в камеру и говорит:

— Вы попались. По-моему, вы сейчас что-то на полях книги писали.

Надзиратель смотрит в книгу — нет, видит: книга чистая. Надзиратель хочет взять чернильницу, но в этот момент Ленин сам берёт свою чернильницу и спокойно кладёт её в рот. И жуёт её.

Надзиратель говорит:

— Что вы делаете? Вы чернильницу кушаете!

Ленин говорит:

— Вы, кажется, ослепли. Это не чернильница, а хлеб. И вот я его кушаю.

Надзиратель посмотрел: действительно хлеб. Думает:

«Наверно, у меня испортилось зрение. Мне показалось, что он чернильницу кушает».

И с этими мыслями надзиратель ушёл. А Ленин моментально сделал из хлеба другую чернильницу, налил туда молока и опять стал писать.

И всякий раз, когда приходил надзиратель, Ленин спокойно брал свою чернильницу и тут же съедал её. И это было даже вкусно, потому что это был хлеб с молоком.

Когда Ленин вышел из тюрьмы, он, смеясь, сказал своим родным и знакомым:

— Знаете, однажды мне не повезло, и за два часа пришлось мне съесть шесть чернильниц.

И все засмеялись. А которые не знали, в чём дело, те очень удивились: как это можно есть чернильницы?

Но вот оказывается, что иногда можно кушать чернильницы. 

/ Полные произведения / Зощенко М.М. / Иногда можно кушать чернильницы

    Иногда можно кушать чернильницы

     Целых четырнадцать месяцев просидел Ленин в царской тюрьме.

     Он сидел в маленькой полутемной одиночной камере. Железная койка, стол и табуретка – вот все, что там было.

     Другой человек на месте Ленина целые бы дни плакал и страдал в этой камере. Но не такой человек был Ленин.

     Он и в этой камере целые дни работал.

     Он утром делал гимнастику и потом начинал писать книгу. Он тут писал революционную и очень нужную книгу: “Развитие капитализма в России”. Вернее, он собирал тут материалы для этой книги, делал заметки, выписки итак далее. И, кроме того, писал письма с революционными поручениями, прокламации и программу партии.

     Все это писать в тюрьме было не таким уж простым делом.

     Родные имели право присылать арестованному книги. И вот тогда Ленин стал писать на этих книгах. А надо было так писать, чтобы никто в тюрьме не догадался, что тут в книге что-нибудь написано. Потому что в тюрьме проверяли все книги, перед тем как отдать родственникам. И если видели, что в книге хоть одно революционное слово написано, эту книгу сжигали.

     А революционеры знали, что можно писать молоком.

     Если на бумаге написать молоком, то решительно ничего не видно.

     А для того, чтобы прочесть написанное, надо погреть эту бумагу на лампе или на свечке, и тогда молоко начинает темнеть, на бумаге выступают коричневые буквы, и все можно прочесть, что написано.

     Вот Ленин так и писал: на полях книги и между строчками. А родные его об этом знали. И когда получали обратно книгу, грели каждый листик на лампе, читали и перечитывали.

     Так работал Ленин в тюрьме.

     Но и для такой работы приходилось быть очень осторожным. Если надзиратель тюрьмы увидел бы, что он так писал, тогда ему было бы плохо. Тогда и молоко перестали бы ему давать, как больному. И как-нибудь жестоко наказали.

     А надзиратель очень часто заходил в камеру. Или же подглядывал в дверное окошечко, что делает арестованный.

     Тогда Ленин придумал такую вещь. Он из хлеба делал маленькие чернильницы, наливал туда молоко и макал туда перышко. И так писал.

     Вот однажды надзиратель тихонько поглядел в дверное окошечко и видит странную картину: Ленин пишет на полях книги.

     Надзиратель быстро открыл двери, вошел в камеру и говорит:

     — Вы попались. По-моему, вы сейчас что-то на полях книги писали.

     Надзиратель смотрит в книгу – нет, видит: книга чистая. Надзиратель хочет взять чернильницу, но в этот момент Ленин сам берет свою чернильницу и спокойно кладет ее в рот. И жует ее.

     Надзиратель говорит:

     — Что вы делаете? Вы чернильницу кушаете!

     Ленин говорит:

     — Вы, кажется, ослепли. Это не чернильница, а хлеб. И вот я его кушаю.

     Надзиратель посмотрел: действительно хлеб. Думает:

     “Наверно, у меня испортилось зрение. Мне показалось, что он чернильницу кушает”.

     И с этими мыслями надзиратель ушел. А Ленин моментально сделал из хлеба другую чернильницу, налил туда молока и опять стал писать.

     И всякий раз, когда приходил надзиратель, Ленин спокойно брал свою чернильницу и тут же съедал ее. И это было даже вкусно, потому что это был хлеб с молоком.

     Когда Ленин вышел из тюрьмы, он, смеясь, сказал своим родным и знакомым:

     — Знаете, однажды мне не повезло, и за два часа мне пришлось съесть шесть чернильниц.

     И все засмеялись. А которые не знали, в чем дело, те очень удивились: как это можно есть чернильницы?

     Но вот оказывается, что иногда можно кушать чернильницы.

Добавил: Dumasop

/ Полные произведения / Зощенко М.М. / Иногда можно кушать чернильницы

Целых четырнадцать месяцев просидел Ленин в царской тюрьме.

Он сидел в маленькой полутёмной одиночной камере. Железная койка, стол и табуретка — вот всё, что там было.

Другой человек на месте Ленина целые бы дни плакал и страдал в этой камере. Но не такой человек был Ленин.

Он и в этой камере целые дни работал.

Он утром делал гимнастику и потом начинал писать книгу. Он тут писал революционную и очень нужную книгу: «Развитие капитализма в России». Вернее, он собирал тут материалы для этой книги, делал заметки, выписки и так далее. И, кроме того, писал письма с революционными поручениями и программу партии.

Всё это писать в тюрьме было не таким уж простым делом.

Родные имели право присылать арестованному книги. И вот тогда Ленин стал писать на этих книгах. А надо было так писать, чтобы никто в тюрьме не догадался, что в книге что-нибудь написано. Потому что в тюрьме проверяли все книги, перед тем как отдать родственникам. И если видели, что в книге хоть одно революционное слово написано, эту книгу сжигали.

А революционеры знали, что можно писать молоком.

Если на бумаге написать молоком, то решительно ничего не видно.

А для того, чтобы прочесть написанное, надо было прогреть эту бумагу на лампе или на свечке, и тогда молоко начинает темнеть, на бумаге выступают коричневые буквы и всё можно прочесть, что написано.

Вот Ленин так и писал: на полях книги и между строчками. А родные его об этом знали. И когда получали обратно книгу, грели каждый листик на лампе, читали и переписывали.

Так работал Ленин в тюрьме.

Но и для такой работы приходилось быть очень осторожным. Если надзиратель тюрьмы увидел бы, что он так писал, тогда ему было бы плохо. Тогда и молоко перестали бы ему давать, как больному. И как-нибудь жестоко наказали.

А надзиратель очень часто заходил в камеру. Или же подглядывал в дверное окошечко, что делает арестованный.

Тогда Ленин придумал такую вещь. Он из хлеба делал маленькие чернильницы, наливал туда молоко и макал туда пёрышко. И так писал.

Вот однажды надзиратель тихонько поглядел в дверное окошечко и видит странную картину: Ленин пишет на полях книги.

Надзиратель быстро открыл двери, вошёл в камеру и говорит:

— Вы попались. По-моему, вы сейчас что-то на полях книги писали.

Надзиратель смотрит в книгу — нет, видит: книга чистая. Надзиратель хочет взять чернильницу, но в этот момент Ленин сам берёт свою чернильницу и спокойно кладёт её в рот. И жуёт её.

Надзиратель говорит:

— Что вы делаете? Вы чернильницу кушаете!

Ленин говорит:

— Вы, кажется, ослепли. Это не чернильница, а хлеб. И вот я его кушаю.

Надзиратель посмотрел: действительно хлеб. Думает:

«Наверно, у меня испортилось зрение. Мне показалось, что он чернильницу кушает».

И с этими мыслями надзиратель ушёл. А Ленин моментально сделал из хлеба другую чернильницу, налил туда молока и опять стал писать.

И всякий раз, когда приходил надзиратель, Ленин спокойно брал свою чернильницу и тут же съедал её. И это было даже вкусно, потому что это был хлеб с молоком.

Когда Ленин вышел из тюрьмы, он, смеясь, сказал своим родным и знакомым:

— Знаете, однажды мне не повезло, и за два часа пришлось мне съесть шесть чернильниц.

И все засмеялись. А которые не знали, в чём дело, те очень удивились: как это можно есть чернильницы?

Но вот оказывается, что иногда можно кушать чернильницы.

1940

                Тайные письма молоком

                                                Подготовила ученица 9 класса «Б»

                                                МАОУ Лицей №21 г.Химки

                                                Бархатнова Дарья

«ИНОГДА  МОЖНО  КУШАТЬ  ЧЕРНИЛЬНИЦЫ»

М.Зощенко

Целых четырнадцать месяцев просидел Ленин в царской тюрьме. Он сидел в маленькой полутёмной одиночной камере. Железная койка, стол и табуретка — вот всё, что там было. Другой человек на месте Ленина целые бы дни плакал и страдал в этой камере. Но не такой человек был Ленин. Он тут писал революционную и очень нужную книгу, вернее, он собирал тут материалы для этой книги, делал заметки, выписки и так далее. И, кроме того, писал письма с революционными поручениями и программу партии. Всё это писать в тюрьме было не таким уж простым делом. Родные имели право присылать арестованному книги. И вот тогда Ленин стал писать на этих книгах. А надо было так писать, чтобы никто в тюрьме не догадался, что в книге что-нибудь написано. Потому что в тюрьме проверяли все книги, перед тем как отдать родственникам. И если видели, что в книге хоть одно революционное слово написано, эту книгу сжигали .А революционеры знали, что можно писать молоком. Если на бумаге написать молоком, то решительно ничего не видно. А для того, чтобы прочесть написанное, надо было прогреть эту бумагу на лампе или на свечке, и тогда молоко начинает темнеть, на бумаге выступают коричневые буквы и всё можно прочесть, что написано. Вот Ленин так и писал: на полях книги и между строчками. Вот однажды надзиратель тихонько поглядел в дверное окошечко и видит странную картину: Ленин пишет на полях книги. Надзиратель быстро открыл двери, вошёл в камеру и говорит:— Вы попались. По-моему, вы сейчас что-то на полях книги писали. Надзиратель смотрит в книгу — нет, видит: книга чистая. Надзиратель хочет взять чернильницу, но в этот момент Ленин сам берёт свою чернильницу и спокойно кладёт её в рот. И жуёт её. Надзиратель говорит:— Что вы делаете? Вы чернильницу кушаете! Ленин говорит:— Вы, кажется, ослепли. Это не чернильница, а хлеб. И вот я его кушаю. Надзиратель посмотрел: действительно хлеб. Думает: «Наверно, у меня испортилось зрение. Мне показалось, что он чернильницу кушает». И с этими мыслями надзиратель ушёл. А Ленин моментально сделал из хлеба другую чернильницу, налил туда молока и опять стал писать. И всякий раз, когда приходил надзиратель, Ленин спокойно брал свою чернильницу и тут же съедал её. И это было даже вкусно, потому что это был хлеб с молоком. Когда Ленин вышел из тюрьмы, он, смеясь, сказал своим родным и знакомым:— Знаете, однажды мне не повезло, и за два часа пришлось мне съесть шесть чернильниц. И все засмеялись. А которые не знали, в чём дело, те очень удивились: как это можно есть чернильницы? Но вот оказывается, что иногда можно кушать чернильницы.

С целью подвергнуть проверке изложенные в рассказе события, я закупила все необходимые ингредиенты и провела нехитрый эксперимент.

Список задействованных в эксперименте предметов:

— Хлеб «Дарницкий»

— Молоко «Простоквашино»

Кроме того, были использованы:

— зубочистка

— Экспериментатор

Как следует из рассказа, Владимир Ильич делал чернильницы из хлебного мякиша. Увы, неизвестно был ли это хлеб черный или белый. Весьма вероятно, что все же с заключенными особо не валандались и кормили их черным хлебом. Я соорудила черную чернильницу.

Процесс изготовления одной хлебной чернильницы отнял у меня примерно 5 минут. Полагаю, при некотором опыте и сноровке можно улучшить этот результат до 2-3 минут. Получилось вот что:

На фотографии можно видеть чернильницу, в которую уже даже налито молоко. Нетрудно видеть, что полученный сосуд прекрасно держит жидкость и не проявляет тенденций к саморазрушению. Что касается последнего, я специально засекала время, чтобы получить представление о приблизительном времени жизни чернильницы. Увы, мне не хватило терпения, и я съела её раньше, чем она развалилась.  Тем не менее в течение 20-ти минут что я ждала, сосуд не получил видимых повреждений. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что дно все же дало небольшую течь. Кстати, на вкус она не так уж и хороша.

Итак, проведенный эксперимент убедительно показал, что чернильницы из мякиша действительно годятся для хранения молока. По крайней мере, время их стабильного существования сравнимо со временем, потребным для написания тайных писем.

Далее я приступила к тайнописи. Должна отметить, писать молоком ужасно неудобно. Ничего не видно, что уже написано. Без хорошего освещения работать почти невозможно. Полагаю, в условиях тюрьмы это было крайне проблематично. Кроме того, не имея путного пера, писать можно только сравнительно крупные буквы, места для них в книге мало. Молоко сохнет не очень быстро. Если бы жандарм, пытавшийся поймать Ильича за писаниной, был посообразительнее и имел бы зрение получше, он бы несомненно углядел, что страница книги, которую «читает» Ленин весьма затейливым образом обрызгана молоком.

После того, как молоко окончательно высохло, наступил самый интересный момент — выявление тайного.

Процесс проявления письмен — безумно увлекателен. Действительно, при нагреве абсолютно казалось бы чистой страницы начинают выступать невидимые ранее буквы

Итак, в ходе эксперимента выявилось, что Ленин действительно мог писать письма на книге молоком, ну а как было на самом деле — никто не знает.

Спасибо за внимание!